Это произошло несколько дней назад. В третий день Хануки. Мы с мужем находились в больнице Тель-Ашомер. Ему провели сложную операцию по замене протеза тазобедренного сустава. Операция была повторная, а первая, по замене самого сустава, состоялась 18 лет назад. Ее результаты были блестящи! Все эти годы он ходил почти не хромая. Однако этой весной началось внезапное ухудшение, резкие боли при ходьбе, хромота, боли во сне. Его обследовали, мы проконсультировались в нескольких местах, и ему назначили день операции.

Операция длилась долго. Все это время я сидела вместе с другими ожидающими в специально предназначенном для нас зале и следила за табло. Информация о моем муже была краткой: «Владимир бенитуах» — на операции и точное время ее начала. Я пыталась отвлечься – читать, слушать шумные разговоры соседей по несчастью и даже следить за новостной лентой Фейсбука — как гостья Шибы, я имела на это право. Но я не могла сосредоточиться ни на чем. И на табло, и на экранчике телефона я видела только одну фразу: «Владимир на операции».

Так прошли пять часов.

Вдруг фраза на табло изменилась: «Владимир бехитошешут» — отходит от наркоза. Ждать стало тяжелее. Через час я не выдержала и попросила жестами впустить меня войти в автоматическую стеклянную дверь, за которой сидели две женщины в белых халатах. Неожиданно для меня они оказались очень любезными, и одна из них сама предложила проверить состояние моего мужа. «Нет, ему еще долго лежать», — сказала она, быстро вернувшись из каких-то глубин здания. Я вернулась в зал ожидания и снова стала следить за табло.

Общий наркоз – вещь непростая. Плюс возраст, да еще и тяжесть операции… Чего только я не передумала. Наконец, меня вызвали. Он лежал на хирургической кровати на колесиках, и глаза его были открыты – проснулся! Посмотрел на меня, кажется, узнал – значит, и память не потерял. Будем жить дальше. Санитар повез его к лифту, а я побежала следом. В палате мы стали рассматривать друг дружку, как в первый раз. Он лежал передо мной такой слабый и даже какой-то торжественный, что я не удержалась и поцеловала его. Он потребовал еще. Оба никак не могли свыкнуться с мыслью, что операция, к которой мы мысленно готовились столько месяцев, уже позади.

Потом вокруг него захлопотали медсестры и медбратья, я стала там лишней, и меня на время отпустили попить кофе. Ведь у меня с утра во рту не было маковой росинки. В больнице «Шиба» есть множество кафе. Но я, чтобы не заблудиться в ее необъятных просторах , выбрала кафе «Роладин» — оно близко к выходу. Я купила бутерброд и кофе и села за один из трех столиков около кафе. Когда-то, когда я впервые приехала в Париж, я была потрясена раскованностью его жителей. Они сидели в уличных кафе с чашечками кофе и круасанами лицом к прохожим и беззастенчиво пили и ели. Я же с детства была приучена есть в уголке, отвернувшись от посторонних. Но это было давно. Теперь же я, не задумываясь, села лицом к людям, собравшимся в вестибюле гостиницы.

В дневные часы там всегда много народу. Кто-то приехал на госпитализацию, а с ним несколько сопровождающих, кого-то приехали навестить, больные вышли на прогулку, врачи или медсестры переходят из здания в здание. Но наступил уже вечер. На огромной металлической Хануккие, установленной в центре зала, уже горела третья свеча. Рядом, вокруг гитариста, собралась большая группа молодежи. Он играл на гитаре, а молодежь пела и танцевала. Из палат вывезли больных на хирургических кроватях с колесами или на инвалидных колясках. Многие больные пришли сами при помощи ходунков или костылей. Рядом с ними стояли родные и друзья.

Я допила свой кофе и присоединилась к общей компании. Рав читал молитву. Все подхватывали ее в нужных местах, а потом запели. Пели все – и здоровые, и больные. Особенно трогало пение людей, лежащих на кроватях, ведь их совсем недавно прооперировали. Настроение было поистине праздничное.

Я поднялась в палату к мужу на третий этаж. Он уже улыбался. Это было Хануккальное чудо.»

***

Хочу добавить: Ханука сегодня еще продолжается. И сегодня еще могут случаться чудеса. )))