Письмо на электронную почту пришло среди ночи. Я как раз постаралась максимально уютно устроиться в неудобном кресле, и вдруг раздался короткий тихий звук, специально приглушенный на поздние часы. В который раз за эту ночь я пыталась задремать. Соседка, вернувшаяся в палату после операции, продолжала монотонно стонать, и под  эти стоны шансов уснуть было совсем немного.  

Зато Мирьям вела себя тихо, она получила обезболивающее и снотворное и довольно спокойно спала. А если она спала, значит и я была свободна от забот. Но уснуть почти не получалось все четыре дня, которые мне пришлось сидеть около Мирьям в больнице. Усталость, конечно, накопилась… А тут этот звонок-сообщение о получении электронной почты.

Я прикрыла ладонью экран мобильника, чтобы свет никому не мешал. Скорее для себя, чтобы не чувствовать угрызений совести, ибо достаточно резкий свет проникал в палату из больничного коридора всю ночь и люди привыкали к нему. Больница – это не гостиница, где создаются личные условия. Здесь лечат и спасают и днем, и ночью.

Я прикрыла экран и сосредоточенно пыталась рассмотреть, от кого же пришел мейл. Высветилось имя Лоры, моей младшей дочери. Тогда пришлось дотянуться до сумки в поисках очков, без которых мне уже трудно читать. Зрение в последние годы резко упало. А вообще, что за срочность была у Лоры посылать письмо в ночи? Не дождалась утра, странно…

«Мама, — писала Лора, — уже несколько дней я хочу с тобой поговорить, но никак не соберусь. Наверное, это отговорка, просто не зная твою реакцию, я решила, что мне легче написать тебе. А  потом мы поговорим. Мама, я выхожу замуж! Понимаю, что для тебя это сюрприз, ты не знаешь его, мам. Но доверься мне и моей интуиции, я должна была его встретить! Ты скажешь, что интуиция тоже может подвести… Да, я понимаю, что ты можешь мне напомнить о моей прошлой связи, как я страдала тогда, когда все завершилось. Я помню, мама…Но поверь, этот человек, который сейчас рядом со мной, открыл мне многое, в первую очередь открыл мне …меня, мой мир, а это бывает так редко.

Я понимаю, что по традиции, я должна тебе представить его, он должен у тебя попросить моей руки. Но я решила свою судьбу сама. Хорошо или плохо, это никто не знает. Можно только надеяться… Но главное, я не написала тебе еще. Я люблю его, мама…»

На этом письмо завершилось.

Сердце заколотилось, как в юные годы… Самая младшая моя девочка выбирает и решает, как строить свою жизнь.

Я откинулась на кресло, в котором сижу около Мирьям все эти ночи и закрыла глаза, хотелось плакать, хотелось радоваться, все вместе хотелось. Конечно, дочь не ждет, что я  ночью буду ей отвечать. Напишу ей утром. А перед глазами целый калейдоскоп воспоминаний. Как росла Лорка, как болела, училась, сдавала экзамены, как стала взрослой, красивой девушкой и отправилась работать в Эйлат, чтобы почувствовать себя самостоятельной. Мне очень не хотелось ее отпускать, но и удерживать не считала себя вправе.

И тогда, перед глазами закрутилась еще одна пленка, фильм о собственной судьбе. Много вспомнилось в этот миг…Хоть и прошло столько лет…

Старая родительская квартира в торговом районе Хайфы, как трудно было сосредоточиться, когда за окном вечный шум улицы. Но родителям это не мешало, да и не было у них особенной возможности поменять ее.

Лето. Невероятная жара. Кондиционеры в квартирах были тогда еще редкостью, а вентиляторы, которые гнали горячий воздух, ничем не помогали. Я, как обычно, стояла рядом с мамой на кухне, резала овощи на суп, ах, этот колючий лук, сплошные слезы! Потом нужно помыть посуду, пока мама перекручивает мясо, потом повесить белье, и сложить то, что высохло. Я — единственная дочь, а с братьев какой спрос…

Наконец, мама отпускает меня, можно идти гулять с подружками. Какое счастье — каникулы, я закончила десятый класс и все лето впереди. Девочки ждали во дворе, мы собирались вместе пойти в кино.

Я переодевалась в тот момент, когда домой вернулся отец и сказал матери: «Готовь на четверг угощение, Ася. Приходят сваты за нашей Риткой.»

Мама охнула и испуганно переспросила:

— Какие еще сваты?

—  Хорошие, — довольно ответил отец, — Будем замуж дочь выдавать. Пришло время.

— Что ты, Авраам, — запричитала мать, — девчонке ведь только шестнадцать с половиной, какое замужество?

— А ты забыла, когда замуж вышла, — негромко спросил отец, — десять классов закончила и достаточно.

— Что ты говоришь такое, — возмутилась мама, пытаясь повысить голос, — ей еще учиться надо!…

В это время я из своей комнаты услышала стук по столу.

— Я сказал, что в четверг приходят сваты, готовь ужин, — все так же негромко сказал отец, в голосе звучали стальные ноты.

И мама больше не промолвила слова. Так было всегда. Достаточно,  чтобы отец стукнул кулаком по столу, чтобы мать замолчала. И делала то, что он сказал. Так было все годы, я хорошо помню это, хоть и никогда не видела, чтобы отец ударил маму, нет…Может быть, это случалось в молодости, когда он ее приручал, дрессировал, можно сказать. Ну а теперь достаточно, чтобы отец стукнул кулаком по столу, и мама, сутулясь и втягивая голову в  плечи, отправляется делать то, что отец велел.

— Я купил тебе новое платье, — сказал отец, заглянув в мою комнатушку. Он был уверен, что я слышала его разговор с матерью, и не удосужился давать лишние объяснения, — Померяй, если узко или широко, поедем, поменяем.

Отец  даже не предложил мне подумать, какой выбрать наряд, чтобы был мне по вкусу, но вкус у него был отменный, а платье сидело на мне безупречно. Он работал ювелиром и имел прекрасный глазомер.

А в остальном, отец был таким, каким был…Любил своих детей, и жену, наверное, тоже. Как понимал, как считал правильным, так и любил. Наверное, так же любили своих жен его отец, его дед, и других отношений с женой он не понимал. Ласки — это не обязательно, добрые слова и похвалы, к чему это? Важно, чтобы в доме был достаток, чтобы на столе всего хватало, и чтобы жена с детьми были обеспечены. Для этого он тяжело и упорно работал.

Вот, пожалуй, главный жизненный принцип моего отца.

Платье сидело, как влитое на мне. Золотистый поясок подчеркивал тогда еще изящную юную фигурку. Красивое платье…Но слезы  лились градом, и уже не хотелось идти в кино. Какое замужество, о чем это он…мне действительно только шестнадцать с половиной…Да, мне тяжело заниматься в школе, и оценки низкие, но я как раз собиралась в следующем учебном году подтянуть те предметы, по которым отставала, чтобы все-таки получить аттестат зрелости. За два года еще можно все исправить! Что за дурацкая идея с замужеством пришла в голову отцу??

Но разговаривать было не с кем. Я вышла из своей комнаты и подошла к матери, молча смотрела на нее. Мама месила тесто на праздничный пирог, пожала плечами, не произнеся ни слова. Печь нужно пироги, готовить, жарить, резать салаты, угощать гостей, раз так сказал муж…

Жених был старше меня на десять лет, вот и все что я узнала о нем.  «Ну и что, — сказал отец, — зато он сын Биньямина, моего поставщика, очень хорошего человека».

**

Да, Яир был старше меня на десять лет.  Наверное, это было не столь и важно, ну, подумаешь, разница в возрасте.

В восемнадцать лет я родила Нету, в двадцать родилась Анат, затем была тяжелая беременность закончившаяся выкидышем, и в 23 появилась Лора, которую так решил назвать Яир в честь своей бабушки. Уже в двадцать три года я была мамой трех дочерей. Яир особенно переживал из-за оборвавшейся беременности, носила я тогда мальчика. Не сложилось ему увидеть желанного сына, и эту обиду Яир, хоть и не высказывал, но  держал в душе.

Любила ли я мужа? Никто об этом не задумывался. Ни разу. Да и я сама не задумывалась над этим. Стала хорошей хозяйкой, преданной детям и дому. Был ли Яир хорошим мужем…, это тоже вопрос. По традиции, хороший муж  должен обеспечивать жену, и Яир обеспечивал. Больше ничего никого по большому счету не интересовало. Даже слезы на моих глазах не были интересны. Впрочем, я не плакала…Я научилась держать слезы в груди. Да и кому мне было их выплакать? Девочки еще были маленькими, а мама…Если бы я пришла жаловаться, она бы плакала со мной, ну а потом сказала бы, что такова женская доля, она то это познала сполна, и ничего, все стерпится…Так зачем маму зря расстраивать?

Яир продолжил бизнес своего отца, он работал поставщиком сырья  для ювелиров. Большую часть времени заключал договора и мотался заграницу. О работе говорил мало и скупо, не считая нужным вводить меня в курс своих дел. А я и не интересовалась, только догадывалась по его настроению, удачная была сделка или нет.  Моими постоянными делами стали хозяйство и дети. Он возвращался домой после поездок, и от него пахло чужими духами, чужими женщинами. Нет, мне это было небезразлично. И обидно. Но сказать было нечего…Внешне, мы выглядели вполне гармоничной парой, красивая семья, которую приятно увидеть вместе. А то, что Яир разочаровался в рождении трех дочерей, что я могла сделать? Продолжение рода не вышло. После рождения Лорки врачи запретили беременеть, почки резко сдали, и был большой риск потерять их. Слава Богу, что обошлось без удаления. Так и остались три девчонки в семье.

Грустила ли я…Конечно! Я грустила о том, что не окончила школу, что осталась без образования, что все мои робкие мечты стать врачом, так и остались только мечтами. Школу медсестер тоже не получилось закончить, девчонки вечно болели, муж был вечно заграницей, когда и как учиться то? А моя любовь к рисованию! В юности я увлекалась этим, рисовала пейзажи, фантазируя и представляя их, создавала  маленькие занимательные сюжеты. Они нравились моим друзьям. Ну да ладно, не всем быть художниками… Просто накопилось столько всего неосуществившегося…Школьные подружки шли в армию, отправлялись в путешествие с друзьями, поступали в университет, делали карьеру. А я в этом время нянчила детей. У каждого своя судьба, пусть банально звучит, но верно это.

Я привыкла к своей жизни, другой не искала. Привыкла к тому, что Яир малоразговорчивый, редко от него услышишь ласковое слово. И то, что его решение – закон, а я могла только просить, а не высказывать свое мнение, и с этим, в конце концов, тоже смирилась. Научилась жить так…

Но наступил день, когда Нета выросла и стала красивой,  пышноволосой девочкой, высокой, не по годам развитой. Все в ней было ладно, и внешность, и способности. Нета выросла, и однажды муж пришел домой, как когда-то пришел мой отец… Накануне Яир вернулся из своей очередной поездки. Если честно говорить, мне было спокойней самой с девочками, когда он был в отъезде. Но он вернулся, привез как обычно, красивые вещички мне и дочкам, полу-ласково шлепнул меня, и сказал: «Ну что жена, стареем мы, а? Готовь дом к празднику!»

— Какой праздник? — удивилась я.

На календаре —  разгар лета, и до праздников еще далеко.

— Готовься к приходу гостей, – сказал Яир, — Завтра они вылетают, хорошие люди, мои партнеры. И сын у них хорош всем. Будем Нетку замуж выдавать.

В ушах зазвенело и сердце похолодело. Мне показалось, что я ослышалась. Вернее, хотелось думать так… Нету, которая замечательно окончила десятый класс, Нету, у которой прекрасная перспектива поступить в Технион, ее сейчас выдавать замуж?

— Что? – в отчаянии переспросила я, — Ты серьезно это говоришь, Яир? Рано ей еще, совсем рано!

— Можно подумать, что ты поздно замуж выходила, — рассмеялся муж, — и что, плохо тебе?

Он был уверен, что мне замечательно и даже не мог представить иначе. Я замолчала, опустив голову. Слишком много всего накопилось в душе, чтобы в один миг выплеснуть это.

Я обещал, — теперь совершенно серьезно сказал Яир, — а ты знаешь, что я слова на ветер не бросаю. И люди это знают.

Ах, вот в чем дело! Он обещал, не поинтересовавшись ни мнением жены, ни самой девочки!

— Нет, — тихо ответила я, — моя жизнь – это моя. А Нета…Пусть учится, оканчивает школу, пусть сделает аттестат зрелости, а потом поговорим о замужества. Если она захочет…

— Но я дал слово! – повысив тон, сказал Яир. Лицо его посерело, так было всегда, когда он начинал злиться.

— Как дал слово, не спросив Нету, так и можно его забрать, — неожиданно совершенно спокойно ответила я. Даже не поверив себе, что смогла говорить так спокойно.

Я хотела выйти из комнаты, но муж цепко держал меня за руку, больно ногтями расцарапав запястье.

— Запомни, — с трудом сдерживал он себя. На меня был обращен  сверлящий взгляд черных глаз, — запомни, в моем доме будет только так, как решил я.

Он произнес каждое слово в отдельности, словно разговаривал с глухим или умственно отсталым человеком. Он совсем не ожидал такой реакции и сдерживал себя из последних сил.

— Нет, — еще раз четко произнесла я, покачав головой, – так не будет.

И  получила резкий удар по лицу, отбросивший меня на пол. Только чудом  я не разбила висок об угол обеденного стола. Приложила ладонь к губам и увидела на ней кровь.

Он никогда не поднимал на меня руку, впрочем, никогда раньше, за семнадцать общих лет, я не возразила ему по принципиальному поводу. Я все всегда терпела.

И такая злость огромным черным камнем заслонила все в моей душе. Я с трудом поднялась, он не помог мне, и вышла из гостевой комнаты, еще не понимая, что делать. Лишь зная, что обязана защитить Нету. И тогда я  бросилась в спальню, разыскивая туфли, которые никогда не обувала. Это были «лодочки» на высоких каблуках, купленные к одному из семейных торжеств. Яир не терпел их, потому что, обувая эти туфли, я оказывалась выше его, и я давно отложила их в сторону, предпочитая обувь на плоской подошве или совсем маленьком каблучке. Дрожащими руками я  лихорадочно пыталась застегнуть пряжки на них. Остановилась на минуту перед зеркалом, глубоко вдохнула и вышла из комнаты.

Яир стоял у окна, и явно нервничая, курил. Я подошла к нему, оказавшись сразу на полголовы выше. Смешно, но мне это было важно в такую минуту, когда я решила…Решилась изменить свою жизнь

Нет, — сказала я, — и еще раз нет. Этого замужества не будет!

Ошарашенный Яир не ожидал такого отпора. А мне в тот момент казалось, что сейчас я говорю за двоих, за себя и за свою маму, которая так и не смогла возразить отцу восемнадцать лет назад.

Он не ответил ничего, но в потемневшем взгляде его увидела я блеск ножа, свою смерть, впрочем, в тот момент мне могло показаться все.

Однако отступать было поздно, отступать было некуда. И раздумывать было нельзя.

— Я не позволю портить жизнь своей дочери, — негромко, но очень четко и уверенно сказала я и опять поразилась, что способна на это.

Он явно не был готов к такому сценарию.

— Мы еще поговорим, — ответил Яир и хлопнул дверью.

К счастью, Неты не было дома, когда происходил скандал, и он не оставил шрамы в ее юной душе. Вечером, не дожидаясь возвращения мужа, я собрала вещи первой необходимости для себя и девчонок, и вместе с ними ушла из дома.

**

Что же было потом…А что только не было. Я могла возненавидеть людей, которые растоптали мою молодость, отца, маму, Яира, но так и не возненавидела их. Иногда хочется стереть из памяти и те семнадцать беспросветных лет и убежище, в котором мне пришлось прятаться с дочками на первых порах после ухода из дома. И еще восемь лет борьбы за право быть свободной и получить развод. А может быть, лучше их не стирать, все эти годы, иначе получится, что я и не жила? Принимать свою жизнь со всей болью и заботами. Да, уйдя в ту летнюю ночь с маленьким чемоданом, я потеряла красивый собственный дом, и обеспеченную судьбу, но, сколько всего нашла. А главное, обрела себя и даже научилась себя любить…

Пусть не сложилась личная жизнь, и тяжело добывается кусок хлеба. Яир сделал все, чтобы минимально поддерживать бывшую семью, и у меня не осталось сил бороться с его адвокатами. Несколько лет назад, изволив все-таки дать мне «гет», он женился на молодой красавице возраста Неты, которая родила ему сына. Мог бы успокоиться, но нет, мой уход считает до сих пор осквернением своей чести. В родительском доме я тоже оказалась нежеланной. Иногда в мою маленькую съемную квартиру в другом конце страны приезжает  мама. Оскорбленный поведением дочери отец не простил меня, и мама держит свои приезды в тайне, каждый раз придумывая другую причину, чтобы на целый день уйти из дома.

А я…Что я. Я уже много лет работаю сиделкой в больнице. Люди знают, что можно спокойно оставить со мной своих родных, что не подведу, не отвернусь, не усну, не забуду, не…Просто буду делать свою работу по совести.  Так вот получилось, врачом я не стала, медсестрой тоже, и все равно по судьбе мне, наверное, быть сестрой милосердия.

А главное в жизни, девочки…Моя радость и забота. И гордость моя. Жаль только, что разбросало их по миру…

Нетка окончила Технион, с отличием! Ей повезло получить поощрительную стипендию на время учебы и не зависеть ни от кого. И теперь она в Канаде. Почему в Канаде? Потому что туда улетел работать ее однокурсник, ставший Нетиным мужем. Они поженились на последнем курсе, уехали, получив диплом, и там родился Даниэль, Даник, мой первый внук, которого я пока вижу на экране компьютера. Скорее бы завершился срок договора, ребята обещали его не продлевать и вернуться в Израиль. Я так жду этого дня!

Анат вдруг решила, что хочет быть ветеринаром и отправилась учиться в Словению, Бог знает, почему именно туда, Сама, все сама разузнала. Работая в кибуце, деньги на учебу накопила. Теперь приезжает на каникулы.

И Лора… моя маленькая принцесса тоже выросла. Отслужила в армии, и уехала работать в Эйлат, деньги копит на будущее путешествие и на учебу. Пока не решила, что же ей делать дальше. И тут вдруг любовь…

**

Я так и не заснула этой ночью, за окном шел первый осенний совсем робкий дождь, капли его, стекавшие по окну, причудливо и витиевато смешались с моими воспоминаниями. И хрупкий сон пришел лишь под серое утро, но как уснуть? Скоро обход медсестер и вновь в почте письмо от Лоры. Видно и ей не спится. На этот раз к письму были приложены фотографии.

«Мы с друзьями отправились на «месиба»*, — смешно писала она, — это было на частном пляже, самое прикольное место в Эйлате. Было весело и шумно, я надела шорты и футболку и ни о чем не подозревала. И вдруг, мама,  погасли все фонари, и осталась освещенной лишь одна дорожка. По этой дорожке ко мне шел Шай**. Наверное, он и есть мой подарок в жизни. Он пришел, преклонил колено, подарил мне такое красивое колечко и сделал предложение. Мы уже четыре месяца вместе, мама, но знаешь, я совершенно растерялась и расплакалась от неожиданности. А меня начали со всех сторон обнимать друзья. Мама, не могу тебе описать словами, как это все было…Посмотри лучше фото».

Я рассматриваю фотографии, в центре в свете фонарей стоит  худенькая девочка, на голове венок из ярких живых цветов. Моя дочка. А перед ней коленопреклоненный светловолосый паренек. Красивый мальчик. Впрочем, не в красоте ведь дело…Как знать, будет ли он Лоре хорошим мужем?

В конце письма Лора написала: «Мама я приняла его предложение. Иначе и быть не могло. Мы получим отпуск и приедем домой. Вы познакомитесь. Я уверена, что Шай понравится тебе».

Я поправила очки, устроилась удобней в кресле, от которого уже давно болела спина. Мне хотелось столько написать дочери. Но вдруг растерялись все слова, а слезы радости к письму ведь не приложишь. Так случается, не плакала я в тяжелые дни, а сейчас расплакалась…

Моя младшая девочка выросла. Она сама принимает решения. У нее будет счастливая жизнь! Иначе быть не может…

И не раздумывая более, я написала ответ: «Поздравляю, дочка! Жду вас обоих. В добрый час!»

L.G. 24.06.19

Иллюстрация. Фирс Журавлев «Перед венцом» 1874 г.

• месиба — вечеринка ( ивр)
• Шай — мужское имя в переводе с иврита — подарок.