Памяти Романа, Кристины и Рудольфа Чернер

— Что они кричат, Рома? — спросил Руди во время представления, повернувшись к сыну, — им не нравится?

— Им нравится, папа, — улыбнулся Рома, — тут просто, нууу, дети такие шумные.

Руди успокоенно кивнул и продолжил свою программу.

Потом они складывали вещи в старый большой чемодан, с которым приехали в Израиль. Руди педантично относился к каждой мелочи. И все нужно было упаковать по пакетам. И правильно так…Потому что не может тряпичный заяц лежать с картами, а домино с перчатками, из которых потом папа вытащит букет цветов. Это его последний коронный номер.

Рома не сказал папе, о чем дети кричали. Они видели это, старые фокусы уже не проходят. Роме всего двенадцать, но он понимает, что приглашают отца выступить скорее из жалости, чем из интереса. И хотя папа берет его с собой переводить, потому что сам так и не выучил иврит, не все переводить нужно…

Как такое ему скажешь?.. У отца бледное понурое лицо, и оживает он только, когда выступает. А сейчас опять на лице тень забот, а может и тень прошлого, с которым Роме не справиться. С этими тенями в их семье.

Читать далее

Мне кажется, они понимают и чувствуют, какая ответственность и какая честь — исполнять эти песни.

Нет, они не играли в тех, кто когда-то соткал эти песни из слов, музыки и исполнения, сделав их звездными, не пытались «работать» под них, как нередко случается. Они пели песни, на которых выросли, которые слышали в детстве на родном языке, которые были дороги их родителям. И теперь и им тоже…

Четыре молодых французских исполнителя привезли в Израиле программу французского шансона , Les Grandes chansons построенную на лучших песнях этого вечного жанра. Шарль Азнавур и Джо Дассен, Эдит Пиаф и Ив Монтан… А на сцене Кармиэльского театра – Карл Роланд, Сильвен Матис, Энн Каррере, Пэрис Кэндис.

Читать далее

На самом деле, дед Пинхас мне никакой не дед. И звали его дед Петя. Но однажды он мне рассказал, что полное имя ему при рождении дали по еврейской традиции – Пинхас, имя это в его бобруйском доме шло в семье от прадеда к правнуку, как-то так…

Ну, Петя так Петя, Пинхас так Пинхас. Мне сначала все было до лампочки, отсидеть свои три раза в неделю по три часа, приготовить ему картошечку, покупки сделать. Да и дед, какой-то молчаливый попался. Разговаривали мы с ним обычно только по делу. Какой суп сварить, какой хлеб лучше купить, где мастера по стиральной машине найти, такие вот дела.

А однажды я пришла, сидит дед и горюет, спросила я отчего. Пошел в ванную, голова закружилась, испугался мыться сам.

Читать далее