Это интервью я взяла у Эдуарда Анатольевича Хиля во время его первых  гастролей в Израиле. Он принимал участие в концерте «Звезды нашего века» вместе с Давидом Тухмановым, Вадимом Мулерманом, Людмилой Гурченко и Эмилем Горовцом. Было это в канун Нового 2000 Года. Двадцатый век жил еще в нас…

А тогда, на концерте — память, выполнив функции фотоаппарата, сразу проявила старую пленку воспоминаний.…Теплый и добрый дом моего детства, диван из немецкого гарнитура «Юта», где можно уютно и надежно свернуться калачиком, горячие батареи, за окном на балконе замерзают белые привидения – результаты последней стирки, а в углу, подвинув буфет, царит зеленая ежистая елка, о которую так приятно уколоться и почувствовать ее пульс.

И телевизор, раз и навсегда, поселившийся в каждом доме. Телеканалов всего два, и тем ценнее каждая интересная передача. Обязательные новогодние концерты «Голубой огонек», «Песня энного года»

Еще не заявили о себе звезды российского шоу-бизнеса, не использовались в полную меру звуко- и свето-эффекты, не оголились десятки красивых танцующих ножек «по сопровождению» всех популярных певцов…

На эстраде была одна королева – Песня, но зато, услышав и полюбив песни прошлых лет, их запоминали навсегда. В них отсутствовали эпатаж и нарочитая экстравагантность. Но в них присутствовали обязательная ясность мысли поэта, которую певец доносил до зрителя и обязательная подкупающая мелодичность… И хорошие песни мы помним Душой…

Таким я запомнила певца, которого любила с детства…

Эдуард Хиль удивительным образом нисколько не изменился. Он – обладатель самой обаятельной улыбки на советской эстраде. Все так же предпочитает двубортные костюмы, и светлые глаза его все так же полны лукавых смешинок. Даже грустные песни он поет светло и лирично.

А уж когда выпадает веселая песня, то задор Эдуарда просто не удерживается границами сцены. И хорошо иногда в жарком Израиле вспомнить, что «У леса на опушке жила Зима в избушке»…

Улыбчивые люди старятся позже, и неправда, что от улыбки становится больше морщинок – от нее светлеет взгляд и теплеет сердце у того, кто дарит и получает Улыбку.

Так и общались мы, улыбаясь друг другу. Тогда я и сделала эту фотографию. По моему, Эдуард Анатольевич на ней получился таким, каким помним мы его.

И еще сфотографировала Давида Тухманова с Эдуардом Хилем.

А потом состоялась наша беседа:

— Эдуард Анатольевич, что помогает вам идти с улыбкой по жизни?

— Моя семья, моя жена…Люди, которые очень тяжело живут и которым нужна моя улыбка. Если я буду выходить на сцену, только с грустными песнями, им станет еще труднее. И мне ведь не всегда легко улыбаться. В жизни пришлось пережить многое: я потерял родителей, жил в детском доме. Потом, слава Богу, нашел их. Все это накладывает отпечаток на душу и сердце.

— А как случилось, что вы потеряли родителей?

— Когда началась война, я жил в Смоленске. Наш детский сад подцепили к вагону с ранеными и эвакуировали. Сначала, в Пензенскую область, а потом нас всех перевели в детский дом под Уфой.

— А родители не выехали из Смоленска?

— У них не было такой возможности. Только зажиточные люди и разные высокие чины могли себе позволить уехать из города. Мама моя была очень красивой женщиной. Когда немцы вошли в Смоленск, она с подругой вырыли землянку в лесу, потому что всю молодежь угоняли на работы в Германию. В 1944 году, когда Смоленск освободили, мой отчим смог узнать что-то обо мне, и мама поехала искать меня в Уфу. И нашла. Двадцать пять километров она несла меня на руках из детского дома до какой-то железнодорожной станции – я был полным дистрофиком. Помню, как мы зашли отдохнуть в чужую избу, а там старая бабка сидела на русской печи и сказала моей маме: «Не бойся, милая, подкорми сына медом, сальцем и выходишь его».

И мы вернулись в Смоленск – а Смоленска не было. Это трудно сегодня представить. Я уезжал, был город, а вернулся – одни руины. Из под руин выползают люди. Все сгорела, а на пепелище я нашел свою игрушку

— Какую?

— Маленького зайчика, сделанного из камня. Попозже, когда собирали пожертвования для детских домов, я его подарил. Я себя уже считал мужиком – одиннадцать лет мне было.

— Где же вы жили, когда вернулись в Смоленск?

— В деревне Беленки у маминой родни. Меня молоком поили, выхаживали. Моя мама было портнихой, она обшивала всю округу. Шила из каких-то шинелей, бушлатов. А люди несли ей взамен муку, молоко, сало. Потому и смогла мамина семья выжить.

— Вы единственный ребенок в семье?

-Уже после войны родилась сестра.

— В каком возрасте у вас возникло увлечение музыкой?

— Я был совсем маленьким, когда услышал по радио хор мальчиков из Ленинграда. И мама пообещала мне, что когда я вырасту, то тоже буду учиться петь. А потом началась война и петь пришлось в детском доме…

— А когда вы начали профессионально учиться пению?

— Я окончил семилетку и уехал в Ленинград, поступил в полиграфический техникум. Я вообще думал стать художником, но вдруг (Эдуард смеется) … чувствую голос прорезается, и параллельно я учился в музыкальной школе, приходилось часть стипендии на это выделять. А потом, перед армией решил попробовать поступить в консерваторию, и меня приняли на отделение «сольное пение».

— Вы искали себя в оперном пении?

— Я думал состояться, как оперный певец. Пел в оперной студии консерватории, исполнял ведущие партии в «Свадьбе Фигаро», «Севильском цирюльнике», «Евгении Онегине». Собирался переехать в Новосибирск. Но один случай перевернул все планы. Композитор Андрей Петров предложил мне исполнить песню «Путь к причалу», которую он написал для фильма. С этой песней я выступил в Москве на Всероссийском конкурсе артистов эстрады и получил звание лауреата.

— С этого выступления началась ваша эстрадная эра?

— В общем- то, да. Это был 1961 год. А в 1965 году я участвовал в международном конкурсе в Сопоте и тоже стал лауреатом. Вот тогда меня показали на телевидении, и пришла популярность.

Мы ведь раньше не назывались звездами, о человеке просто говорили, что он стал известным певцом. А настоящее признание приходит тогда, когда известные композиторы отдают свои песни. Вот в этот период у меня появились песни Марка Фрадкина, Яна Френкеля, Александры Пахмутовой…

— Приходилось ли вам принимать участие в создании песен, которые вы исполняли?

— Приходилось. Мне часто звонил из Москвы Аркадий Островский и говорил: «Эдик, надо срочно записать песню. Приезжай завтра». И наигрывал мне песню, скажем, «Как провожают пароходы». А припева в ней нет, просто музыкальный проигрыш «Ты приедешь, мы что нибудь придумаем», — сказал Островский. И мы уже вместе ввели припев: «Вода, вода, кругом вода…» Этой песне было суждено на много лет стать шлягером.

— Бывали ли в вашей жизни случаи, когда приходилось отстаивать право песни на существование?

— Случалось и неоднократно. Однажды я выступил в Военной Академии с песней «Как хорошо быть генералом». Песня шуточная, но на меня некоторые генералы обиделись всерьез. В результате я был отлучен на год от радио и телевидения.

А через некоторое время я встретил Юрия Гагарина. По его приглашению я тогда и выступил в Военной Академии, он учился там. Так вот, Гагарин просит меня записать новую песню Пахмутовой: «Обнимая небо твердыми руками». Ну а я на широкого зрителя ее исполнить не могу и говорю ему об этом. Гагарин тогда дошел до Политбюро, объяснял там, что пел я об итальянском капрале…

А про песню «Бери шинель, пошли домой» говорили, что она снижает боевой дух советской армии, мол, что это значит – призывать брать шинель и домой идти. А песня ведь из кинофильма о военных годах. Или «Большой привет с Большого БАМа». В этой песне кто-то из музыкальных чиновников почувствовал издевку над строителями главной советской магистрали.

Много было таких несуразиц.

— Всегда ли вы чувствовали себя востребованным?

— Не бывает так, чтобы всегда идти по прямой наверх. Никому не избежать взлетов и падений. Иногда поешь песню – и самому не нравится, или же чувствуешь, что не идет она к зрителю. А через годы возвращаешься к той же песне, и у нее словно второе рождение. Поэтому, если кто-то вам скажет, что в его творческой жизни одни фейерверки, не верьте этому человеку.

— Я помню, в одной давней передаче вы пели с сыном, тогда еще школьником. Ваш сын выбрал музыкальную дорогу?

— Да. Дмитрий еще в детстве говорил, что будет композитором, или музыкантом, или певцом. Он окончил консерваторию, пишет песни, музыку к спектаклям. Подарил мне внука. Растет у нас в семье Эдуард Второй.

— Эдуард Анатольевич, как вы проводите свободное время?

— У нас в Новгородской области есть домик. В старинной русской деревне под названием Удрайя. Осталось там пять-шесть жилых дворов, да и то глубокие старики живут. А место это потрясающей красоты. Прямо в деревне проживают аисты, а в соседнем лесу водятся рыси. Жена моя посадила яблони, выращивает огурцы…

— А вы наслаждаетесь природой?

— Нет. Почему же? Я в этом году несколько грядок картошки посадил. А у нас засуха была, за все лето ни одного дождя, как у вас. Так что приходилось особо ухаживать за грядками, и не поверите, какой урожай я получил! По полтора килограмма клубни!

— Ваша фамилия редко встречается на просторах России. Вы когда-нибудь интересовались ее происхождением?

— Хиль – это испанское имя. Есть даже такая пьеса Сирано Де Молина «Дон Хиль – зеленые штаны». А во французской армии служило много испанцев. Возможно, кто-то из них носил имя Хиль и попал в плен под Березиной. Именно оттуда мои деды и прадеды. Это один историк такую версию происхождения моей фамилии предложил. И действительно, мой дед был похож на испанца. Эта фамилия, кстати, распространена в Прибалтике, а во многих странах в ней отсутствует мягкий знак. В России, верно, она встречается редко. Во время войны в детском доме мне пришлось настрадаться из-за нее. Уж очень она звучала по-немецки для некоторых педагогов и воспитателей.

— Довольны ли вы тем, что достигли в жизни?

— Вы знаете, когда начинаешь новую работу, то часто думаешь: ну наконец-то, это моя вершина! Проходит время…, и берешься за новую работу, и снова так думаешь. И так всегда. Действительно, умное изречение: «Все проходит». С годами понимаешь его мудрость. Творческий человек никогда не скажет, что он всем доволен. Разве только в молодости кажется, что это счастье – купаться в славе. Но слава – это бабочка… И она может улететь…

— А что остается?

— Остается… Что-то гениальное. Скажем, о войне написано множество хороших песен. Но гениальных из них, на мой взгляд, две. Первая написана в начале войны – это «Вставай, страна огромная». А вторую Давид Тухманов написал через тридцать лет после ее окончания – «День Победы». И остается что-то вечное, как Иерусалим…

Это мой первый приезд в Израиль. Я три дня жил в Иерусалиме, ездил на экскурсии и не переставал удивляться феномену этого города. Нужно время, чтобы осознать его величие. Сколько раз он разрушался и возрождался вновь. И он вечен.

— Какие еще впечатления вы увезете из Израиля домой?

— Я любуюсь вашими ребятами и девочками в военной форме. В них какая-та особая внутренняя красота и цельность. И они на десять голов выше тех, кто уклоняется от армейской службы.

— Эдуард Анатольевич, если бы вы не стали певцом, то в какой профессиональной области искали бы себя?

— Думаю, что в области драматического искусства. Когда был жив Георгий Александрович Товстоногов, то я всегда про себя думал, что у такого режиссера я был бы готов играть любую роль, даже без слов.

— Вы были с ним знакомы?

— Да. Я ходил на все его спектакли. И он усаживал меня на свое место. Это незабываемый человек.

— Вы – обладатель многих почетных наград и званий. Какая награда вам особенно дорога?

— Мне было очень приятно получить две недели назад орден «Россия державная». Это не государственная награда. Это орден Академии Наук России. Его вручают за определенные заслуги перед Отечеством.

— Ваши пожелания читателям этого интервью?

— Желаю жителям вашей удивительной и непростой страны большого терпения. Я хочу пожелать на отдавать завоеванного. А завоевано у природы очень много – пустыня завоевана. И пусть каждый, кто собирается жить в Израиле, приезжает сюда с главной целью – возрождать эту землю.

А завершить это интервью, записанное мною уже немало лет назад, я хочу вопросом, обращенным к жене Эдуарда Хиля. Зоя Александровна , в прошлом артистка балета, после рождения сына, оставила сцену и посвятила себя семье. Бережет мужа, как ангел-хранитель.

-С каким из недостатков вашего мужа вам трудно мириться? — спросила я ее.

— Он всегда торопится, — ответила Зоя Александровна, — я его останавливаю, чтобы он так не торопился. Мне кажется, что растянуть день невозможно, а он хочет все успеть. Наверное, если бы можно было увеличить количество часов в сутках, он был бы счастлив это сделать.

Эдуард Анатольевич, услышав слова жены, улыбнулся самой обаятельной улыбкой на российской эстраде…

Его не стало 4 июня 2012 года, ровно за три месяца до 78. А 4 сентября — День Рождения певца. 

Светлая Память….

Вспомнить любимые песни в его исполнении…