«Детская книга войны» … А в ней  — тридцать пять рассказов детей о своей жизни, противоестественной Детству. Эта книга была подарена мне одним из авторов, Тамарой Лазерсон  Ростовской, вернее была подарена мне ее дочерью по поручению Тамары Владимировны… уже после ее ухода в августе 2015 года. 

Так я стала ее обладателем. Читать невозможно. Не читать тоже невозможно.  

Это  дневники дети писали в гетто и концлагерях, на линии фронта, в блокадном Ленинграде, в тылу, в Германии, угнанные туда на работы.

Отдельная глава Книги  — 18 дневников маленьких жителей блокадного Ленинграда. Так сложилось, что Дневник Тани Савичевой стал символом тех дней. Но подобные дневники вели многие дети, пытаясь сохранить свои воспоминания и оставаться людьми при любых обстоятельствах. 

Хочется рассказать о двух из них… Судьба Коли Васильева осталась неизвестна, а Татьяна Рудыковская живет  в том же доме, где провела Блокаду. Ей повезло выжить…

Дневник Коли Васильева

 

27 января 1942 г. Я пошел за хлебом в город, так как у нас в Лесном не пекли хлеба. Не было дров и воды. Дошел до Выборгской стороны. Идя обратно, я несколько раз падал и медленно замерзал. Дошел до рынка, встретил Альку — товарища своего. Он помог мне встать и довел до завода «Светлана». В будке я разогрелся и пошел дальше домой. В канаве я упал и чуть не замерз, но тут шла мама и меня донесла домой. И в тот же день в 14 час. умер папа сидя на кровати.
28 января 1942 г. Умерла мать Гусева Сергея и Гусевой Тони и их соседа Коли умер отец. В марте месяце Тонька ушла в детдом. Сергей остался дома. Он подделывал карточки, и этим он жил. А у соседки умер отец.
29 января 1942 г. Умер Леша (мой брат) в 16 лет. Рано утром в 5 часов 30 мин. Он болел и работал и много изведал от этого и скончался.
17 марта. Умер Кулашкин Шура от голода. Мальчишка был здоровый и хороший. Но голод все убил. 22 человека умерло в нашем доме от голода.
22 марта. Приходил летчик за нами, но не взял.
27 марта. Мамино здоровье все хуже и хуже.
31 марта. Мама лежит, не может встать с постели.
3 апреля. 4 часа 30 минут. Мама начинает хрипеть, она умирает. Все кончено, я остался один, иду к Егоровым. Пошел в город за посылкой, чуть дошел до дому. Спал у Егоровых.

***

Коля выдержал и голод, и холод, и смерть, и «оставшись в 12 лет сиротой, стал сыном полка и был направлен в Нахимовское училище, а затем стал артистом театра» — такая справка хранится в Музее обороны и блокады Ленинграда. Авторы сборника «Детская книга войны» искали Колю, — среди мёртвых и живых. Не нашли…

Дневник Тани Рудыковской

 

Таня вела свои блокадные записи ежедневно, на сшитых клочках бумаги, которые приносила мама-учительница из школы, в доме в Озерках — тогда это были дачи на севере Ленинграда, сейчас одна из станций петербургского метро. 9-летняя Таня, взяв пример со старшего брата и отца, решила вести дневник — начала с нового, 1942 г. Она просто описывает свою жизнь, в которой сначала исчезает любимая кошка, затем соседские собаки, а потом начинают умирать любимые… В той же тональности, в той же строке, что и каша на ужин… И это по-настоящему страшно!

Февраль 1942 г.

9. На завтрак студень из клея (не знаю из какого). К обеду встал папа. В обед суп с клецками (жидкий), клецки выловили из супа и ели отдельно с маслом, мне 3 чайные ложки киселя, Геле — 4, остальное мама разделила бабиньке, папе и себе. Нам с Гелей дали меньше, т. к. бабинька видела, как Геля таскал кисель.
27. В 40 минут девятого утра УМЕР ПАПА. Геля ходил за Савиной (это наш знакомый доктор), она пришла, но папа уже умер. Когда мама пришла с дежурства, она сразу пошла к папе. Целовала и ласкала его, он сделал попытку улыбнуться, но не смог, а из глаз покатились слезы…У нас спилили нашу березу, но мы макушку ее все-таки отняли. Ужин: пшенная каша, хлеб с маслом.

Март. 1942 год.

1. Я лежала, болел бок и была рвота.
2. Я встала, но была слаба и не могла записывать. Помню, что была Кузнецова Нина.
4. Завтрак — жареная лапша. Мороз, солнце, ветер. Мама и Геля после обеда спилили две березы. Обед: брюквенный суп, 1 сарделька. Ночью мама дежурит в детдоме. В школ заболели все учителя, и потому работы много, осталось только 2 или 3 учителя и мама. Ужин: хлеб с маслом. Все.
5. Завтрак: котлета (очень вкусная). Мороз, -27˚, жесткий ветер, но не сильный, ясно, солнце. Я ходила в кооператив, и мы достали мясо. Обед: суп с лапшой. Маме никуда не надо было идти, и она была дома, так хорошо, когда мы все вместе. Ужин: пшенная каша с маслом.

1943 год

«16 января 1943г.: Сегодня бабинькино рождение. Ей 80 лет. Подарили 1 редьку и 2 картошины. На ужин кофе и чай сладкие, сухая зелень (невкусная), тушеная белая капуста».

«27 января 1943 г.: Сильный обстрел, в окнах всё мелькает огонь. В городе бросают бомбы. Бывают страшные минуты».

«14 августа 1943г.: Ездили в госпиталь, выступали. Боже, какие там лежат! Без ног, без рук, без глаз! Которому я давала ягоды, тот без ноги. Он крепко пожал мне руку. Я этого никогда не забуду. Много молодых, как мальчики».

«6 мая 1943г.: Я видела первую пчелу»,

«27 января 1944г.: Наши войска отогнали немцев совсем прочь от Ленинграда. Блокада совершенно снята!»

Таня Рудыковская, представительница старинного дворянского рода, по сей день живёт на той же улице,  в том же доме, в крыше веранды которого до сих пор торчит застрявший осколок снаряда наших зениток, бивших поблизости. Ее пронумерованные тетради бесценны. «Перечитывать их очень тяжело: сначала я поем, и только потом открываю дневник…»

Татьяна Валерьевна Рудыковская закончила Институт киноинженеров, поднимала «целину» , затем работала на ленинградском заводе «Светлана». Вырастила троих сыновей. Выпустила тринадцать сборников стихов.

В одном из интервью, на вопрос,  что дня нее означают блокадные дневники, коротко ответила: «Жизнь моя».

А стихотворением Ольги Берггольц хочется завершить эту публикацию. Она написала его  в Ленинграде, в первую годовщину снятия блокады. Так и назвала она его:

27 января 1945 года

…Сегодня праздник в городе.
Сегодня
мы до утра, пожалуй, не уснем.
Так пусть же будет как бы новогодней
и эта ночь, и тосты за столом.