Взрыв! Он опалил голубое небо, оглушил птиц, оставил следы на кирпичах хайфского района Халисса. И навсегда унес жизни многих израильтян. Взрыв в рейсовом автобусе №16…

Этот материал был написан на следующий день после теракта.  Позже были внесены дополнения. 

Всю субботу Хайфу поливал крепкий осенний дождь. В районе Адара в лужах плавали заводные кораблики, а улицы рабята переплывали на велосипедах. Солнце выглянуло второго декабря, в воскресенье утром. Высушило асфальт, отогрело промокших птиц. Начиналась первая неделя зимы. После субботы пришли будни, открылись школы, поликлиники, магазины. Хайфа проснулась после дождливых выходных и все по традиции желали друг другу хорошей недели, а городские птицы, что-то напевая, носились в поднебесье…

И тогда в сердце Хайфы произошел взрыв! Он опалил голубое небо, оглушил птиц, оставил следы на кирпичах района Халисса. И навсегда унес жизни многих израильтян. Взрыв в автобусе №16…

Существование на острове относительного спокойствия в море крови закончилось. Хайфа сопереживала жертвам терактов в Афуле, Хадере, Нетании, Иерусалиме, Тель-Авиве. Но этот город, традиционно гордившийся интернационализмом, город, где в знак дружбы построен общественный центр «Бейт ха-Гефен», с фасада которого вознеслись в небо Звезда Давида, крест и полумесяц, город Хайфа не знал подобного кровопролития. Не в бою, не на войне, а в мирном рейсовом автобусе ехали дети, подростки, старики…

Да, к Хайфе давно подбирались: был обезврежен террорист на улице Нордау, в районе Чек-Поста во время взрыва были ранены несколько человек, соседний городок Кирьят-Моцкин потряс взрыв в кафе «Уолл-Стрит» по счастливой случайности обошедшийся без жертв. А 2 декабря 2001 года Хайфа прикоснулась к крови.

***

Воскресенье. Полдень. Я нахожусь в районе моста Паз. Он ведет в нижний город, на Адар и Неве-Шеанан.

По радио скорбно звучат имена юношей, погибших накануне, в субботнем иерусалимском теракте. Старшему из них было двадцать, младшему — четырнадцать.

И вдруг я слышу отдаленный звук взрыва. Мне, родившейся гораздо позже «сороковых роковых», незнакомы звуки разрывающихся снарядов и мин (этот материал был написан до Второй Ливанской войны) «Наверное, лопнула шина у какого-то грузовика», -наивно подумала я. А через считанные минуты поступило сообщение о взрыве в районе Халисса, соединяющем Адар и Неве-Шеанан.

***

…Водитель автобуса Шимон Кабеса притормозил на остановке и впустил пассажиров. Молодой мужчина передал водителю пять шекелей и прошел в салон. Шимон повернулся,что бы вернуть ему сдачу. Он не мог знать, что сдача этому молодому человеку не требуется. Он вздрогнул, услышав голос водителя, и … что было дальше, Шимон не помнит. Он очнулся под рулевой колонкой горевшего автобуса, затем его отвезли в больницу «Рамбам» куда были доставлены наиболее тяжело пострадавшие. Две женщины скончались по дороге в больницу, одна — на операционном столе.

Шимон был тяжело ранен — осколки раздробили грудную клетку, дышать ему помогает кислородная маска. Но главное – он жив. Шимон, наверное, думает сейчас о превратностях судьбы, играющей нами. Ведь если бы у террориста было больше самообладания, он вернулся бы получить сдачу, и вполне мог взорваться около водителя. Террорист оказался хозяином судеб пассажиров автобуса номер 16. Как это страшно звучит! «Он ничем не выделялся среди других пассажиров», — позже рассказывал Шимон Кабеса, — «Был красиво одет, аккуратно причесан, побрит. И с ним не было никакой подозрительной ручной клади. Он был как все».

А вот и гримаса судьбы: взрыв на Халиссе, в районе, где традиционно живут по соседству евреи и арабы. В последние годы здесь поселились многие репатрианты из стран СНГ. В больнице житель Хайфы Файсал Аднан сказал журналистам:
«Я — араб и мне стыдно за арабов, которые совершают это. Нигде в Коране не написано, что можно совершать подобные зверства. Те, кто способен на это — нелюди» Он живет неподалеку и в момент трагедии находился рядом с автобусом. Когда произошел взрыв, Файсал бросился к искореженной машине и вынес оттуда двух девушек. Одной из них жизнь спасти не удалось.

С шестнадцатилетней Викой Липсон я разговаривала в пять часов вечера на месте утренней трагедии: «Сегодня занятия у нас закончились раньше. Я чуть задержалась и когда подошла к остановке, шестнадцатый автобус уже отъезжал. Тогда я села в следующий — номер 36, который ехал по тому же маршруту, Взрыва я не увидела, я его услышала. Это было очень близко и очень страшно. Автобус, в котором я ехала, притормозил. Дверцы открылись. Я выпрыгнула из него и бросилась бежать, потому что боялась,что и он взорвется. Я добежала до своего дома и прямо рядом с ним увидела ЭТО. Было много крови, люди кричали (Вика замечательно вместо «люди» сказала «человеки», что простительно девочке, репатриировавшейся в пять лет), полицейские бегали. Потом около меня стали собирать куски тел. Я не могла дышать, не могла сделать ни шагу, только думала о том, что тоже должна была ехать в этом автобусе. И должна была быть уже мертвой. Меня била дрожь и меня увезли в больницу «Ротшильд». Потом я вернулась домой. Но картины утра все время стоят перед глазами…»

Практически сразу вместе с полицейскими, бригадами «скорой помощи» и представителями общественной организации ЗАКА, занимающейся идентификацией жертв каткастроф, на место трагедии прибыли сотрудники хайфской мэрии.

Я беседую с Таяром Шаломом, начальником смены транспортного отдела муниципалитета: «В мэрии взрыв был слышен. Сперва никто не подумал о теракте. Но когда, через несколько минут, поступила первая информация, мы примчались сюда. Полиция должна была перекрыть район, эвакуировать раненых и поддерживать хотя бы относительный порядок. Наши сотрудники помогали им. Мы находились здесь, пока не были отбуксованы останки автобуса».

На мой вопрос о том, как он воспринял случившееся, Шалом ответил: «Я живу в Хайфе пятьдесят лет, с тех пор, как ребенком репатриировался из Ливии. Пережил многое. С подобной трагедией в нашем городе я сталкиваюсь первые. В Хайфе всегда мирно сосуществовали евреи, арабы, друзы. Тем, кто спланировал это преступление, было безразлично, что в автобусе могли ехать их соплеменники. Для них главное – разжечь вражду любой ценой».

Слова Таяра Шалома нашли подтверждение очень скоро. Вместе со мной дорогу, которую только что отрыли для движения транспорта, переходили несколько арабских девушек в традиционных головных уборах. Возбужденная женщина — еврейка и несколько подростков кричали им вслед: «Прочь из Хайфы! Катитесь в Сирию!» Других прецедентов подобного рода я не заметила.

К шести вечера на потемневшей улице Ха-Гиборим (улица Героев) стали собираться люди. Сам теракт произошел выше, на улице Яд ле-баним, но взорванный автобус еще триста метров полз вниз, пока не остановился на тротуаре около кирпичной стены рядом с домом номер 50. Здесь и проходила демонстрация протеста против нарастающего террора.

Среди демонстрантов был Олег Байков, программист, бывший киевлянин. В автобусе номер 16 погибла его подруга, молодая девушка, студентка хайфского колледжа. Олег не мог не прийти сюда. Он держит флаг Израиля и говорит мне с надрывом: «Своими терактами они нас не уничтожат, но они хотят нас запугать. Хотят, чтобы мы ушли с нашей земли. А мы не уйдем! Пусть уходят они!».

Этой девушке было только 23 года. Ей жить бы и жить.

Таня Боровик училась в хайфском колледже «Камера Обскура» Талантливая девушка, она увлекалась фотографией и мечтала сделать свое увлечение профессией.

Юная, улыбчивая красивая…Таня приехала из Украины в Израиль в 1995 году по образовательной программе для старшеклассников. Полюбила эту страну всей душой и через год к ней присоединились родители Алла и Борис, бабушка и брат.

Не успела девушка осуществить свои мечты… И ее друг Олег Байков не мог сдержать слез…

Несмотря на множество плакатов на русском языке и иврите с требованием «Уничтожить банды арабских убийц!», несмотря на остроту высказываний, которая прозвучала на этом спонтанном митинге, демонстрация прошла спокойно, как впрочем, все еврейские демонстрации. Темное небо осветили факелы, которые держали люди на перекрестке. Здесь же зажгли поминальные свечи. Девушки негромко и мелодично пели гимн «Ха-Тиква».

Из окон соседних домов, словно в День Независимости, свисали государственный флаги. Водители, проезжавшие мимо, поддерживали демонстрантов гудками.

Над городом навис полный затуманенный месяц. Было холодно, больно и тревожно за нас, за наших детей, за их будущее.

На этой фотографии Семен Калик, в семью которого я пришла через несколько дней после его гибели, чтобы написать статью в память о нем. Незадолго до трагедии он репатриировался в Израиль.

А это Фаина Звигайло. Ей было 63. Она репатриировалась в 1994 году из Кременчуга. Под этим очерком ей комментарий, и он написан Ларисой, дочерью Фаины.

Послесловие

Декабрьский взрыв на Халиссе унес пятнадцать жизней. Девять погибших были новыми репатриантами из стран СНГ.

Город тогда впервые столкнулся с подобной трагедией. К сожалению, сегодня мы уже знаем, что было дальше…

***

Мой рассказ не был бы полным, если не вспомнить о предыдущем дне, 1 декабря 2001 года. В этот день произошел теракт в Иерусалиме на улице Бен-Иеуда. Два террориста из иерусалимского пригорода Абу-Дис, взорвали мощные бомбы, которые несли на себе. Взоравали один за другим.

Когда на помощь первым пострадавшим сбежалась толпа, произошел третий взрыв: взорвался припаркованный автомобиль, начиненный взрывчаткой. Жертвами теракта стали молодые ребята: Асаф Авитан (15), Голан Турджеман (15), Адам Вайнштейн (14), Исраэль-Яаков Данино (17), Идо Коэн (17), Йоси Эль-Эзра (18), Нир Хафцади (19), Моше Йедид-Леви (19), Гай Вакнин (19), Йони Курганов (20), Михаэль-Моше Даган (21). 188 человек были ранены.

Двадцать семь человек не стало за два первых трагических дня декабря 2001 года.

27 разрушенных судеб.

Не забыть. Не простить.

Светлая Память!