У Игоря Хентова удивительно позитивная фамилия. Стоит только разделить ее на слоги и перевести на иврит. «Хен» – это милость, благосклонность, красота, а «Тов» – доброта, благо, добродетель.

Ну как носителю такой фамилии не нести в мир позитив? И творчество Игоря Хентова, музыканта, поэта, педагога, на самом деле несет заряд доброго настроения, а если и грусть, то светлую, чистую грусть.

А не так давно, автор пяти книг поэзии и прозы, Игорь Хентов стал гражданином Израиля. Как известно, абсорбция — процесс не простой. Но если ко всему относиться с оптимизмом, то и мир выглядит вокруг иначе. Игорь Хентов – о себе, о музыке, поэзии и первых шагах в новой стране.  

— Как известно, корни наших увлечений обычно растут в семейном саду. А чем занимались ваши родители, Игорь, оказали ли они влияние на ваш выбор профессии?

— Конечно, истоки наши — в наших семьях. И я — не исключение. Мой отец Юрий Адольфович Хентов окончил музыкальное училище и филологический факультет Ростовского пединститута. Всю жизнь преподавал в педучилище. А моя мама Фрида Ароновна – блестящий филолог. Она работала директором школы и преподавала в ВУЗАХ.

Если уйти в более далекое прошлое, то хочется вспомнить о бабушке со стороны мамы. Актриса, певица, режиссёр Берта Шильман была любимой ученицей Соломона Михоэлса, много лет она проработала в Еврейском театре Биробиджана.

Когда, спустя годы, во время творческой командировки я оказался в Биробиджане, то узнав, чей я внук, в архиве местного радио нашли записи песен на идиш в бабушкином исполнении.

— Где вы получили образование, что двигало вами в выборе?

— Я также постарался сложить «пазл». Окончил Ростовскую Консерваторию по классу альта и филологический факультет Ростовского университета.  Учеба в консерватории — скорее следование семейным традициям, мой дедушка Адольф Самойлович был скрипач. А в университет меня привела неистребимая любовь к литературе.

— Игорь, хотелось бы понять, кем в первую очередь вы позиционируете себя —  музыкантом, поэтом, педагогом, филологом?

—  Попробую ответить в строчках.

Я был скрипач в начале,

А позже стал поэтом.

Как мне мои печали

Не умножать при этом?

С годами, так сложилось, я предпочел занятия литературой. Сегодня, безусловно, в первую очередь позиционирую себя поэтом, новеллистом и, с недавних пор, драматургом.

— А что для вас значит Музыка?

— Один из лучших способов самовыражения. Я написал около ста песен, некоторые из них исполняют звёзды российской эстрады, а некоторые – я на своих концертах.

— Вы росли в семье, близкой к еврейским традициям?

Не могу это сказать однозначно, но мы никогда не уходили от еврейства и чувствовали себя с этим комфортно, что всегда вызывало уважение у окружающих. В Ростове на Дону, кстати, небольшая, но очень уважаемая еврейская община.

Клянусь любым из Б-гом данных дней,

Что, несмотря на мрачную реальность,

Мне чужд, пусть и талантливый, еврей,

Скрывающий свою национальность.

— Насколько еврейская тема в искусстве близка вам?

— Это самая близкая мне тема, о чем можно судить по моим произведениям, увидевшим большую сцену.

— Коснулась ли вашу семью Катастрофа?

— Мой маме было 12 лет, когда началась война. Можно сказать, что она чудом осталась в живых, вывозя со своим дедушкой воспитанников детдома из местечка Манастырище Черкасской области. Вся большая родня погибла. Дедушка и бабушка были фельдшеры. Передав маленьких сирот в надежные руки, они ушли работать в госпиталь. А моя мама была при них, она пела раненным бойцам. Ее отец, мой дед Арон Наумович Шапиро закончил войну подполковником-военврачом. Отчим мамы — Михаил Ефимович Шейн всю войну был бойцом разведроты.

— Насколько вам как поэту и музыканту тема Катастрофы близка?

— Это квинтэссенция моего творчества.

 

— Как складывалась ваша творческая карьера?

— Считаю, что успешно. Первая же поэтическая подборка попала на глаза потрясающему литературному критику, редактору рубрики «Дон литературный», кстати, литературной «маме» Михаила Жванецкого — Елене Георгиевне Джичоевой, и через несколько дней состоялся первый эфир. Потом их было много, включая центральные российские радиостанции, а теперь и русскоязычное радио в Израиле

— Муза — частый гость в вашей душе, вам легко пишется? И что делать с муками творчества, если случаются?

— Пишется легко до неприличия, каждый день и неоднократно. Муки творчества, конечно, случаются. Но! Надо сесть и писать, и делать все, чтобы не зависеть от них. Это профессия.

— Какие литературные формы вам наиболее близки?

— Трудно определить, одним словом. Могу сказать, что романы не пришлось мне писать. А в остальном, близки мне разные формы: лирические и философские стихи, новеллы, афоризмы и эпиграммы – «Хентики». Теперь родилось либретто к рок-опере «Моисей».  Занимаюсь также журналистикой.

— Помогает ли музыкальное образование в создании стихов и поэм?

— Конечно. Солист и композитор знаменитой цыганской группы «Штар» поразился, когда, однажды, я, только услышав его музыку, написал к ней слова. Музыка цыганская весьма специфическая, в ней сочетаются несколько самостоятельных ритмических рисунков в рамках одного размера. Я же слышу слова, как музыкант, а не только как поэт.

— Игорь, расскажите о том, как родилась идея симфонической поэмы «Боль земли»?

— «Боль земли» родилась после телефонного звонка моего друга, дирижера Миши Каца, одного из сильнейших дирижеров в мире. Он позвонил поздравить меня с днем рождения. Было это три года назад.  В беседе мы коснулись темы Холокоста, трагедии ростовских евреев, расстрелянных в Змиёвской Балке в августе 1942 году.

Миша, прочитав в моей книге стихотворение «Змиёвская балка», выдвинул идею создания музыкально-поэтического монумента погибшим людям.

ПЛАЧ ВДОВ И СИРОТ СЛИЛСЯ С ГУЛОМ НАБАТА –

ПОМЯНЕМ ВСЕХ ПАВШИХ, ОТ БОЛИ НЕМЕЯ!

ВСЕГДА НА ВОЙНЕ ПОГИБАЛИ СОЛДАТЫ,

НО ТОЛЬКО ЕВРЕИ ЗА ТО, ЧТО ЕВРЕИ.

Музыку к циклу стихов, посвященных этой теме, написал композитор Игорь Левин.

Миша Кац специально приехал из Канн, чтобы дирижировать. Принял участие в премьере Евгений Александрович Евтушенко, прочитав перед музыкальной программой свое сильнейшее стихотворение «Сторож Змиевской балки».

Когда все преступленья замолятся?
Ведь, казалось, пришла пора.
Ты ответишь ли, Балка Змиёвская?
Ты ведь Бабьего Яра сестра.

Премьера состоялась в Ростове. Когда завершился последний аккорд, в зале была несколько минут совершенная тишина, мы с композитором растерянно смотрели друг на друга. И вдруг зал взорвался, настоящий девятый вал. Не забыть…

Проект «Боль Земли» сразу был поддержан Российским Еврейским Конгрессом в лице председателя попечительского совета Юрия Анатольевича Домбровского.

— Какова дальнейшая судьба этой поэмы?

— Дважды ее исполнили в Бухаресте. В театральных программках был напечатан перевод стихов на румынский язык. Реакция зала напоминала цунами. Это трудно передать словами.

А совсем недавно поэма «Боль Земли» исполнялась в Санкт-Петербурге. Это произведение стало лауреатом конкурса им. Шостаковича. И 31 марта в зале филармонии ее слушали питерцы. Что могу добавить…Зал встал, когда музыка завершилась…

— Вы в начале интервью упомянули, что теперь стали и драматургом.

— Да, и это тоже касается музыкального спектакля. Идет речь о рок-опере «Моисей», к которой я написал либретто. Идея проекта родилась в Израиле, его возглавил продюсер Наум Барский, а музыку написал композитор Артур Бродский.  Этот спектакль поставлен Одесским академическим театром музыкальной комедии им. Михаила Водяного. Ее премьера скоро состоится в Одессе. А в мае, древнюю историю в новой интерпретации увидят израильские зрители.

— Есть ли у вас увлечение вне музыки и литературы?

— Мой любимый шотландский вислоухий кот Плюшик, который теперь тоже живет в Израиле.

— Совсем недавно вы стали гражданином Израиля. Почему был сделан этот шаг?

Потому, что «пепел Клааса…»

— А какое самое яркое первое воспоминание об Израиле сопровождает вас?

Не поверите… Девушка на паспортном контроле в аэропорту им. Бен-Гуриона, принимая нашу семью и услышав фамилию, застыла в удивлении. Затем, что-то сказала, улыбаясь переводчице, а та объяснила нам, что ее фамилия тоже Хен Тов. Так что моя жизнь в стране началась со знакомства с однофамилицей.

— Что наиболее дорого вам в Израиле?

— Улыбки, которые я встречаю вокруг.

Здесь с сути мгновенно смывается пена,

Здесь жаркое солнце и синь небосвода,

Здесь даже не зная, какого колена,

Душой понимаешь, какого народа.

— Новая страна, новое место жительства, новый язык…Как начинать все сначала, Игорь?

Нелегко, но… где наша не пропадала?

— Пишется ли вам в Израиле?

— С утра и до вечера, впрочем, как всегда.

— Ваши дети пошли по стопам отца?

— У меня взрослый  сын. Вадим живет в России и далек от поэзии и музыки. А дочери  Валерии четырнадцать лет. В Ростове она закончила музыкальную школу по классу эстрадного вокала. Чем будет заниматься в дальнейшем, знает только Всевышний. Сейчас Валерия учится в израильской школе, интенсивно изучает иврит, английский язык. И еще занимается карате. Ну, а музыкой далее с ней займётся, в случае надобности, мама. Моя жена Татьяна – в прошлом певица, преподаватель музыкального колледжа.

Как это быть молодым отцом?

Папой быть вообще отлично, а молодым – тем более.

— Хотелось бы знать о ваших планах, связанных с нашей страной, собираетесь ли продолжать свою творческую деятельность на Земле Обетованной?

— Однозначно, непременно, во всех ипостасях, жанрах, … В стране я всего лишь девять месяцев, но очень хочу познакомить израильтян со своим творчеством. Надеюсь, что симфоническая поэма «Боль земли», посвященная жертвам Холокоста, прозвучит не только в России или в других странах, но и в еврейской стране. Сейчас ведется подготовительная работа по осуществлению этого проекта, в которой принимает участие Ашдодский камерный оркестр. Очень хочется, чтобы это произведение прозвучало в Музее Катастрофы и Героизма еврейского народа «Яд ва Шем». В Израиле не просто продвигать проекты, но я не опускаю руки.

— Вы оптимист по натуре, Игорь?

— Невиданный и патологический.

— А есть ли у вас мечта, которой хотелось бы поделиться?

— Есть. И не одна. Хочется, чтобы дети были счастливы. Хочется погулять на свадьбе дочери. Чтобы рок-опера «Моисей» собрала аншлаги. Чтобы поэтическая симфония «Боль Земли» прозвучала в Израиле. И писать, выступать, жить…