Эта книга и сейчас в моем книжном шкафу. Простенький картонный переплет, чуть выцветший текст, пожелтевшие страницы. Когда-то, читая ее, я начала вести дневник.

Я открыла толстую тетрадь в клеточку и сделала первую запись… Ручка дрожала, когда я писала, плечи вздрагивали,… я плакала. Слезы лились на бумагу, и мне не хотелось их вытирать. Было мне шестнадцать, и читала я «Бурю» Ильи Эренбурга.

Дневника того давно нет, я уничтожила все дневники перед отъездом в Израиль…. Но первую запись в той толстой синей тетрадке помню до сих пор. Я оплакивала судьбу бабушки и внучки. Я еще не читала тогда «Бабий Яр» Кузнецова, и в Киеве вспоминали об этой трагедии лишь по острой необходимости. Еще не стоял помпезный памятник… А я читала Эренбурга и строки сливались в одну – одну волну боли и протеста, которые я не могла никак выразить, но и не могла с ними дальше жить… И я писала…. О своем ощущении страшной безысходности, о моем видении движущейся толпы киевских евреев, детей, стариков в инвалидных колясках, женщин с чемоданами и баулами…В этой толпе шли старая Ханна и маленькая Аля. В этом толпе должна была идти моя мама со своими родителями… И я просто физически ощущала это.

И с тех пор судьбу Бабьего Яра я читаю, как судьбу этих далеко не главных героев романа Ильи Григорьевича Эренбурга.

Уже позже я узнала, что ему принадлежит фраза «Убей немца», фраза с которой шли в бой и погибали за свою Родину солдаты Великой Отечественной.

Много позже, я читала замечательную публицистическую книгу «Люди,годы, жизнь» и открывала для себя закрытые ранее страницы истории страны, в которой росла. Было это в 1986 году, когда журнал «Огонек» по главам публиковал отрывки из седьмой части мемуаров, написанные Эренбургом в последние годы жизни и оставшиеся неизданными. А очередь в газетный киоск тем летом невозможно было сравнить ни с одной очередью за самым дорогим дефицитом.

Вот так живет со мной Илья Григорьевич Эренбург. И помню я его… И не смогу забыть никогда. Он ушел в последний день лета 31 августа 1967 года. А «Буря» его всегда в моей жизни…

Илья Эренбург

Бабий Яр

К чему слова и что перо,
Когда на сердце этот камень,
Когда, как каторжник ядро,
Я волочу чужую память?
Я жил когда-то в городах,
И были мне живые милы,
Теперь на тусклых пустырях
Я должен разрывать могилы,
Теперь мне каждый яр знаком,
И каждый яр теперь мне дом.
Я этой женщины любимой
Когда-то руки целовал,
Хотя, когда я был с живыми,
Я этой женщины не знал.
Мое дитя! Мои румяна!
Моя несметная родня!
Я слышу, как из каждой ямы
Вы окликаете меня.
Мы понатужимся и встанем,
Костями застучим — туда,
Где дышат хлебом и духами
Еще живые города.
Задуйте свет. Спустите флаги.
Мы к вам пришли. Не мы — овраги.

• На  фото — Илья Эренбург с еврейскими партизанами в освобожденном Вильнюсе. 
•