«Я опять посылаю письмо и тихонько целую страницы

И, открыв Ваши злые духи, я вдыхаю их сладостный хмель.

И тогда мне так ясно видны эти черные тонкие птицы,

Что летят из флакона — на юг, из флакона «Nuit de Noёl»»

Alexander Vertinsky

«Дорогой, сегодня, когда я уходила, ты не попрощался. Я нарочно долго крутила ключ в двери и даже уронила его, думала, ты обратишь внимание. Но ты созерцал что-то на экране телевизора, так и не посмотрев в мою сторону.

Милый, я должна тебе сказать, думаю об этом уже несколько дней: в тебе что-то изменилось, понимаешь? Не во мне, я все та же, со своими достоинствами и недостатками. Я их прекрасно знаю. Но ведь ты… как бы лучше это объяснить, ты ведь для меня идеал. Во всех отношениях. И вдруг, вчера ты спокойно отвернулся и не поцеловал меня после нашей близости. Как это могло случиться? Я не спала полночи. Черт побери, проклятая гордость не дала мне спросить сразу.

Но видно наболело… А когда мы были в постели, я привыкла к тем словам, которые ты всегда мне шепчешь на ушко, они возбуждают меня, не скрою, это замечательно, именно те-те, ну ты знаешь, какие. А вместо них, ты что-то пробормотал, словно проглотил горячую кашу и все, я их не расслышала, я могла предположить, что слышу их, я пыталась. Но это не то, совсем не то, понимаешь?

Да, зря я молчу все эти дни, лучше не держать в душе, а сразу тебе все сказать. Но проклятые традиции: женщина, видите ли, должна быть гордой. Глупости, пережитки прошлых веков, дурацкое воспитание наших бабушек. Женщине должно быть хорошо! Вот это принцип, и им надо руководствоваться. И кроме того, ты ведь всегда понимаешь меня, ты ведь мой идеал.

А позавчера, когда я курила на балконе, раздетая… Я специально стояла так, мне хотелось, чтобы ты подошел, обнял меня, ты ведь раньше так делал. Или, может быть, принес бы мне халат. Я даже кашлянула, вот мол, прохладно стоять на балконе, а ты лежал в постели, словно тебя это не касается. Обидно, знаешь…А после нашего секса, ты смотрел в потолок и забыл все, что обычно мне говоришь. Эти слова меня расслабляют, успокаивают, они меня просто укачивают. Что случилось? Уже две ночи я не слышу их от тебя… Что интересного ты видишь на потолке?

Мне тяжело об этом писать, но пора. Ибо накапливается раздраженность, и я не могу ее снять, это настоящий стресс. Уже несколько лет, что мы вместе, я не испытывала никаких стрессов дома. Мой – дом, моя крепость, я именно так это понимаю. И так было. Что же сейчас?

Что изменилось… Я понимаю: нельзя быть рабой привычек, все в мире динамично, все течет, все изменяется…Кстати, надо проверить точный источник этой фразы. Но ты, ты – мое постоянство. Если хочешь – даже опора. Как могло случиться, что, когда я проснулась, ты принес мне в постель кофе с заменителем сахара? Разве ты не помнишь, что я пью только с сахаром, одной чайной ложечкой?  Я сразу почувствовала разницу во вкусе, терпеть не могу заменитель. Но я не сказала тебе, думала — случайность. А сегодня опять был этот ужасный приторный вкус. Ты забыл, какой кофе я предпочитаю?

Мне казалось, что у нас все налажено и теперь всегда будет так. Я даже не думала, что эти изменения в твоем поведении так повлияют на меня, испортят настроение. Я пытаюсь анализировать, ну не сориться же мне с тобой. Это невозможно. Ты ведь мой идеал!

Прошу, милый, обрати внимание на все, что я написала, на каждое слово. Это очень важно для наших отношений. Меньше всего мне бы хотелось обращаться в бюро по ремонту, или не дай Бог, искать другой идеал. Я привыкла к тебе, ты всегда был прекрасным спутником, так оставайся же таким».

**

Ирис еще немного подумала. Нахмурила брови, что-то вспомнив, затем махнула рукой и решила, что хватит. Все, что она хотела сказать, сказано. Отправила письмо в чат. В его программе заложен прием писем. Значит, он прочитает.

Но на всякий случай, не дожидаясь ответа, все-таки проверила часы работы мастерской по ремонту, а заодно и телефон агентства по подбору роботов — партнеров по жизни. Но как же не хочется его менять. И как хочется быть просто счастливой…

 

**

Дан понял все, когда увидел, что в чате появилось ее новое письмо. Меньше всего хотелось его открывать. Он вышел на балкон и посмотрел вокруг. Главное уметь фиксировать что-то новое и останавливать на этом взгляд. Тогда интересно смотреть.

Он пытался решить эту задачу. Отвечать ей или не отвечать? Увы, ответ на подобный вопрос в его программе не был заложен. Он должен был решить сам.

Получается, что он мыслит сам, это странно. И это тяжело. Любопытно, как люди принимают решения? Каждый раз другое. Наверное, им тоже тяжело.

Но у него не должно было быть подобных проблем. Теперь Дан понимает, все из-за той девчонки. Не зря ведь их собирают исключительно мужчины. Никаких лишних сантиментов, никаких сбоев. Все запрограммировано, это ведь прекрасно и никогда не болит сердце.

Да, сердце… Он вспомнил, что в момент установки программного обеспечения мозга вдруг раздался звонок, и сборщику сообщили, что его жена рожает, он срочно отпросился с работы. Дан к тому времени уже слышал, видел, практически был завершенным объектом. Чуть не сказал, личностью. Нет, личностью он не был, и не предполагал ею быть. Зачем? Проще так, без этих человеческих чувств, страданий лишних.

По идее надо было остановить процесс сборки и завершить, когда рабочий вернется, это одно из условий: модель начинает и заканчивает один специалист. Но эта девушка, она работала в лаборатории, разрабатывающей программу чувств и реакций моделей роботов — мужчин, она предложила завершить сборку. Партию уже ждали, отдел доставки подгонял, и начальник лаборатории согласился.

А женщины непредсказуемы. Случайно или специально, она брызнула духи, кто знает? Брызнула на запястье, и стала собирать сердце. Да, она должна была быть в перчатках, производство ведь стерильное. Но она их не надела, может быть, опять стечение обстоятельств. У них был странный аромат, у ее рук. И у этих духов. Это первое, что Дан научился осязать в своей жизни. Он не мог определить их запах, не владел достаточными знаниями, но аромат был удивительный….

Партия создавалась эксклюзивная, небольшая, на следующее утро их всех отправили в точки сбыта. В принципе, Дану было абсолютно все равно, кто приобретет его. Ну, какая разница? Это проблема людей, определять приоритеты, цвет волос, размер груди. Даже смешно. К нему подходили полные блондинки и миниатюрные брюнетки, и Дан был рад каждой из них. Он должен быть рад каждой, пока одна из них не выберет его. Дан помнил, покупательница захотела проверить, каким он будет в сексе. Им даже выделили специальную комнату, расположенную в магазине для этого. Похоже, что этой женщине было отлично с ним. Но приобрела она Брена, у которого были запрограммированы зеленые глаза, а у Дана — карие.

Ирис показалась ему еще одной из покупательниц, она обошла все модели, они сидели, стояли, лежали. Дан, например, сидел в кресле. Женщина подошла и села к нему на колени. Погладила волосы, прикоснулась к щеке. И сказала: «О! Я чувствую, ты мой».

Если честно, Дан не чувствовал ничего. Но он был рад избавиться от этой скуки в отделе продажи и стать — ее. Она решила, что Дан — идеал, значит, он будет ее идеалом. Разве это трудно? Он в кратчайший срок выучил все ее привычки, понял все ее пожелания. Его искусственный     интеллект позволяет это сделать быстро оперативно и главное — качественно.

Раньше Дан был уверен, что это вообще не сложно. И совершенно не понимал, отчего люди ссорятся между собой, что они не поделят. Разве трудно утром встать на полчаса раньше и приготовить ей завтрак? Или выучить наизусть книгу, которую она читает, чтобы вести с ней беседу, или смотреть вместе какой-нибудь женский сериал. Ну да, она любит женские сериалы, они ее развлекают, и ей приятно смотреть их вместе со своим партнером.

Вернее… они смотрели их вместе. Не может сейчас Дан видеть их, эти надуманные страсти. Он вдруг понял, что они надуманные. Неужели Ирис этого не понимает?

Что же произошло? О, эти проклятые духи. В тот день она попросила к своему возвращению домой быть готовым, одеться. Обычно он ходит по дому только в трусах, ему не холодно и не жарко. Зато Ирис его вид возбуждает. Но, конечно, в честь гостей он оделся.

К ней часто приходят подруги, они совершенно не стесняются Дана, разговаривают на любые интимные темы, раздеваются, меряют одежду. После этого Ирис обычно смеется и спрашивает, как он справляется? А с чем ему нужно справляться? У него программа, в ней – Ирис, и только ее желания.

А вот вчера Ирис подошла к Дану, и он понял, что она хочет.  Она хотела, чтобы он, как обычно взял ее на руки и отнес в постель, а там медленно раздевал, прикасаясь к ней пальцами, там, где она любит чувствовать эти касания. Дан выучил на память эти места. Ничего трудного. Но когда она подошла к нему, он вдруг закрыл глаза, словно отдыхал в это время. Ну имеет же он право иногда на отдых. Дан чувствовал ее дыхание над собой, но глаза не открыл.

Да, это конец, он понимает это. Но что же делать…что же делать?

Все было  замечательно, пока не пришла эта ее новая знакомая. Ирис познакомилась с ней на какой-то вечеринке и подружилась.

Да, так что же было…, нужно восстановить последовательность действий. Дан оделся, у него прекрасный спортивный костюм, удобно облегает все детали. Ирис очень нравится, когда он одет в нем, она называет Дана  «красавчиком».

И тут пришла она, Ирис представила их. И она протянула ему руку. «Лора», — сказала она… Лора…Какое красивое имя. Он никогда раньше не слышал такое имя.

И вот, когда она протянула руку, он почувствовал запах тех духов! Он не знал их название, не знал, что же пьянит его.  Но Дан помнил этот запах, который был заложен в нем. О, это было страшно, у него вдруг пересохло во рту, такого не случалось никогда. И быть не могло. Ибо это совершенно не заложено в его программу. Он даже почувствовал, что ему жарко, хотелось срочно скинуть теплую спортивную куртку, хотя в комнате было весьма прохладно. Ирис не любит перегревать квартиру. Но ему было жарко, и еще закружилась голова. Так не бывает, сказал он себе…Но так было.

И еще: он не мог выпустить ее руку из своей. Хотелось оставить ее в ней навсегда. Тогда Лора осторожно вытянула свою ладонь из его ладони и улыбнулась. Ирис не заметила ничего, не то что бы она не наблюдательная, просто никак не ожидала таких событий. Разве можно было их ожидать?

Женщины сидели вдвоем, о чем-то болтали, так легко и непринужденно, как они это делают. Дан обычно включает программу на запоминание беседы, исключительно для того, чтобы потом сказать что-то приятное Ирис. Но тут он забыл обо всем, он просто слышал голос Лоры, и пытался все время вобрать в себя весь аромат ее духов.

Они были чуть терпкими, чуть пряными, чуть сладкими, все эти «чуть» в них были в той пропорции, с которой Дан появился на свет. Они обволакивали Лору, как тонкий шифоновый шарф, которым были укутаны ее плечи поверх свитера. И этот запах не оставлял ему шансов на покой.

Теперь он болен, странной необъяснимой болезнью. Но кому он сможет это объяснить?  Кто поверит? Разве роботы имеют право на чувства, у них в программе не заложено душевное недомогание. Быть прежним с Ирис он не может. А она ждет ответа. Что же ей написать ?

**

Ирис, взглянула на часы. Было поздно. Ей сегодня уже не решить новую проблему. Не заняться ее Идеалом. Агентство закрыто, придется отложить на завтра.  Как некстати случился сбой, жаль! Эти события выбили ее из равновесия. Идти домой не хотелось. Она притормозила автомобиль рядом с торговым центром. Выпила чашечку кофе в маленьком кафе, закусив легким воздушным пирожным. Мысли были растрепанные, как прическа после осеннего ветра.

Не спеша, прошлась по магазинам. Шоппинг – уже сотни лет главная успокоительная таблетка для многих женщин. Яркая витрина задержала ее взгляд, косметика, кремы, лаки. Как не остановиться перед всем этим искушением?  Но, право, сколько нужно помад и румян одному человеку… И тут Ирис вспомнила о духах, которые ей очень понравились. Она была весьма консервативна и пользовалась несколькими любимыми флаконами, которые ее вполне устраивали. Но духи Лоры, ее новой приятельницы, показались Ирис необыкновенно привлекательными, странно манящими.

Провожая Лору, она поинтересовалась ими. И вот сейчас, на витрине увидела флакон этих духов. Даже название у них роскошное «Nuit de Noёl», веяло от них стариной, настолько далекой, что трудно было представить те времена.  Цена была огромной, но это уже не могло остановить Ирис.

Интересно, кто придумывает названия духам, — подумала она, направляясь к полке, где стояли маленькие коробочки молочного цвета. Она взяла пробный флакон, белый фарфор  с золотым набалдашником, брызнула каплю себе на запястье… Странное сочетание, свежесть апельсинового сока, настоянного на аромате жасмина и тонком дыхании розы… Удивительно —  подумала Ирис, — я никогда не любила терпкие духи. Но эти чем-то манят меня.

Эксклюзив!  — одобрила ее выбор продавщица, — вы можете представить, что эти духи были популярны еще в начале двадцатого века?  Говорят, что им даже посвящена песня, какой-то старинный романс, но я не нашла его ни в одном музыкальном архиве.

Ирис кивнула продавщице, взяла миниатюрную коробочку, гладкую, блестящую, и направилась к кассе, чувствуя, как апельсиновый аромат ее руки наполняет сердце какой-то странной надеждой. На что, Ирис не знала…